Догнать кентавров было нелегко, и даже настигая их на открытой местности, вездеходы встречали отпор с успехом отстреливающихся на скаку воинов. Погоня была отложена, дабы не жечь попусту топливо.

- Первая часть операции провалена. Что будем делать, мой капитан?

- Не мы будем, а вы будете, лейтенант. Вы у меня спляшете!

- Капитан, может, отставите снимать ремень? Капитан?

Что касается загнанных в тупик оборонителей, то рабству они предпочли верную смерть. Обманутые кажущейся защитой леса и вытесняемые все ближе к обрыву, они были щедро осыпаны осколочными снарядами и ликвидированы. Вместе с тем, время выполнения плана затянулось.

- Нам оторвут головы, сержант.

- Ну и?

- И уволят в запас.

- А, черт!

В течение последующих трех дней флотилия выслеживала группы кентавров со спутниковой орбиты. Здесь армейцам пригодились и электронно-тепловые сканеры, и мощные нейронные излучатели, поражающие цель из космоса, и даже химические анализаторы воздуха. В итоге через две долгих недели на планете не осталось взрослых самцов, что означало переход ко второй части плана.

Нетрудно было обнаружить оголодавших матерей, вышедших на охоту, чтобы добыть еду себе и своим детенышам. Они были окружены и методично уничтожены. В пещерах солдаты нашли выводки детенышей и несколько уцелевших самок. Те из них, которые не проявляли никакой агрессии, были доставлены на борт живыми. Большинство же детенышей остались без матерей, так что самых молодых и еще неокрепших загнали в стойла к кормящим самкам.

Операция была успешно завершена. Официально на Хирогарме не осталось ни одного кентавра. И, когда колонисты достаточно благоустроили первые селения, вместо прежних суровых и диких охотников на место прибыли теперь уже табуны сердобольных историков, которые принялись прочесывать местность в поисках какой-либо зацепки к разгадке исторического прошлого планеты. Но к счастью, оба храма удалось сохранить, благодаря упорству культуроведов и чрезвычайно высоким тарифам на исследования.

Трагичность участи кентавров нашла множество откликов в протестантской поэзии. Здесь были оды, посвященные мужеству обреченных бойцов и полные жалости к порабощенным детям. Откуда широкие массы узнали достоверную историю, власти не имели понятия. В экспедициях на Хирогарм уже участвовали десятки тысяч людей. Мало ли кто мог передать конфиденциальную информацию своим друзьям и родственникам, так что власти предпочли не обращать никакого внимания на просочившуюся информацию.

Но вот кое-кого из рьяных защитников кентавров все же репрессировали.

- Пертрин, ваша песенка спета. Пора подрезать вам крылышки и засадить в клетку.

- Вы должны знать, господин шериф, что если вы будете подавлять свободомыслие людей, то мало-помалу каждая клеточка их тела пропитается ненавистью к вам, но будет уже поздно что-либо менять.

- Не льстите себе, Пертрин. Мы владеем довольно мощными средствами распространения лжесведений. В изолятор его!

- Э, господин шериф?

- Да?

- Господин шериф, если вы помните, я давно уже отказался от своих слов.

- Идите домой, Квилинон.

Отовсюду звучали убеждения о совершенстве симбиоза с кентаврами. Их изучение было представлено как радужные мечты о существе настолько умном, что это сделает его со временем даже лучшим другом человека, чем собака в прежние времена и андроид – в будущем. Исследования продвигались предельно быстро, вдохновляя ученых на еще более глубокие открытия. Самые же изощренные в своей жестокости исследования проводились за кулисами, а в некоторых лабораториях наравне с крысами и кентаврами проводились ужасающие опыты на людях. Конечно же, на тех из них, кто прежде слишком рьяно говорил в защиту этих созданий.

Экран на стене потух как раз тогда, когда передавали свежие новости. Прозрачная переборка откинулась вверх, и в изоляторе с белоснежными пластиковыми стенами важно расставили ноги два плечистых охранника. Они расступились и пропустили маленького смешного адвоката с лысеющей яйцеобразной головой.

- Заключенный Пертрин, собирайтесь, за вами прибыли. Не спрашивайте кто, да и не все ли вам равно, что это за человек.

Ионисий Пертрин встал и накинул свежее тюремное белье, это были белые штаны и белая с серой окантовкой куртка. Затем послушно встал между двумя охранниками, и вместе они двинулись по коридору. Адвокат проводил их взглядом и что-то чиркнул в своем журнале.

Охранники запихнули Ионисия в кузов электромобиля и, отдав честь подошедшим частным телохранителям в синей форме, удалились. Один из телохранителей запер двери кузова со своего мини-пульта на запястье, и все погрузились в машину.

- Ты вспомнил меня, Ионисий? - потряс воздух знакомый грубый голос.

- Можешь сразу называть меня лабораторной крысой, - ответил тот.

- Да крыса ты и есть, - сказал Алеан, пузатый рыжеволосый профессор исследовательского института.

Дверь открылась, и его мерзкая физиономия предстала взгляду Ионисия. Он уже почти полностью облысел и еще более растолстел со времени последней встречи, но едва ли это предсмертные крики подопытных людей так его состарили. Скорее алкоголь и прочие излишества.

Когда-то они учились вместе, но такой туголобый человек как Алеан, по окончании института мог рассчитывать только на грязную работенку в лаборатории. Там он и дослужился до профессора благодаря непробиваемой напористости и громкому голосу. Ионисий же, благодаря природной находчивости, был принят в элитную исследовательскую кампанию, вызвав этим черную зависть Алеана.

Пневмолифт остался позади, и вот они уже шли по коридору к лаборатории.

- Для тебя я приготовил нечто особенное, - говорил профессор срывающимся от переполняющего его чувств голосом, - Ты, кажется, успел полюбить этих парнокопытных с Херогарма? Так почувствуй себя в их шкуре!

- С Хирогарма, - поправил Ионисий.

- Заткнись, ты! Не в том ты положении, чтобы указывать мне! - рявкнул Алеан, покраснев.

Он свирепо глянул на испытуемого снизу вверх, и, не найдя это соотношение удовлетворительным, хорошенько залепил кулаком в солнечное сплетение.

- Ну и кто из нас дерьмо, коллега? - прошипел он теперь уже в лицо. - В операционную его. Сделайте ему обезболивающее, - и уходя, добавил, - Чтобы он не вытянул ноги раньше времени. Он должен еще увидеть себя в зеркале.

Кто-то больно ткнул в шею иглой, и коридор, светлый от множества больших окон, расплылся перед глазами.

- Я как раз хотел узнать... Каково это... - пробормотал Ионисий и опустился на руки здоровенному санитару.

- Подготовительная операция завершена, - послышался высокий женский голос, - Черепная коробка вскрыта. Я сделала местную инъекцию, профессор, потому что действие снотворного заканчивается.

Перед глазами маячила симпатичная лаборантка, но вскоре обзор закрыло куда менее приятное для взора широкое лицо Алеана.

- Плохая идея, - сказал он, - Введи снотворное. Это ведь пересадка мозга, нужна полная отключка! Да, дорогой друг, - процедил он в лицо, - Для тебя сюрприз. Сейчас вместо твоего правого полушария будет вставлено полушарие одного из твоих любимцев.

Откуда-то послышался прерывистый вздох. Ионисий повернул голову. На соседней койке лежал облепленный разноцветными датчиками взрослый кентавр.